Григорий Трестман – поэт, критик, прозаик, публицист.
Литературе нужен и совестливый писатель, и талантливый читатель. Отсутствие любого из них литературу убивает.
Юрию Хиловцу Там-м-м, та-та-там-м-м!.. Гудит там-там… То тут, то там, за кругом круг, за другом друг - то там, то тут отвердевают и растут - поштучно, парами, подряд встают, пульсируют, стоят… Восстал прабог вселенной Род, извергнув семя в небосвод… (назад – вперед, назад – вперед)… И, как фаллический урод, фаллический вознесся храм… Там-м-м, та-ра-рам-м-м!.. Гудит там-там… Вздымается воскресший прах, встает прабог – Мемфисский Птах, чьей спермой древний мир пропах, и с воем раздирает пах… Трах-х-х, та-ра-рах-х-х… Гудит там-там, гремит набат… (вперед-назад, вперед-назад)… Там-м-м… та-та-там… там-там-м-м… тум-тум-м-м… Вздымается прабог Атум, он обрюхатил свой кулак, и породил зверье и злак, наполнил семенем Эфрат… Гудит там-там… Плывет набат… (вперед-назад, вперед-назад, быстрей, быстрей, наоборот: назад-вперед, назад-вперед несись по лучшей из дорог в Эдем, который между ног! Еще чуток, еще чуток, еще, еще, еще чуть-чуть… вот-вот постигнешь божью суть… Ты трижды умер, изнемог… Взорвался мир… Спасибо, бог!)СОИТИЕ
Алле Левиной Мы воскресли, чтоб сразу погибнуть – пещерное племя. Наши глотки в паучьей петле – нас повесят сейчас. Допотопные боги, мы выплеснем жгучее семя, чтоб, в оргазме зайдясь, наша смерть зачала бы от нас. Обручальные липкие петли нас тянут на ложе. Все мы обречены, все со смертью мы обручены. В смерти древние боги становятся злей и моложе, ибо смерть обольстительна в роли последней жены. Словно после грозы над землей неестественно тихо, в поцелуе прощальном бессмысленно скалится рот, и любимая, хищная женщина - смерть-паучиха нам во время соития голову с хрустом сорвет. Воспаленные скулы покрылись кровавой щетиной. Пустотелое тело на цепкой веревке звенит. Небосвод оплетен черным крепом сквозной паутины, и любимая смерть-паучиха восходит в зенит. Но не выносит плод паучиха в паучьем гареме: даже в приступе силы творящей бесплодна она, и планида ее: погибать вместе с миром и с теми, кто пожертвовал ей для бессмертья предсмертное семя, кто был ею любим и удушен, и выпит до дна.ГОН
Тане Мусинской Миллионы легионов братьев загнаны Творцом в одну тюрьму. Жизни их обязан отобрать я, для того, чтоб выжить самому. Словно залп, звериные когорты рвутся из тюрьмы, ломая строй. В стадном гоне гибнет всяк четвертый, за четвертым – третий и второй. Мчится рать – ни возгласа, ни стона. Мчится рать – ни душ и ни сердец. И в конце стремительного гона остается лишь один боец – взмыленный, оплеванный грозою высших сил земного бытия. Победитель! Бог! Сперматозоид! Господи, ужели это я?!Песенка психоаналитика
Коле Захаренко На троне или же в гробу, подкожно или внутривенно воспринимай свою судьбу, как удовольствий перемену. Из всех людей и тварей всех, которым даже нет названья, ты повстречаешь только тех, кто раньше жил в твоем сознанье. И как ты сам себе не ври, но в маске праведного мужа, тем больше демонов внутри, чем безупречней ты снаружи. И что ты в мыслях не содей, твои желания незрячи: одни ты прячешь от людей, другие – от себя ты прячешь. А что до секса, ваша честь, то в нем – согласно всем приметам – одно лишь извращенье есть, когда на секс силенок нету. Увы, не нагрешишься впрок, хоть разорви себя на части. С чего ты выдумал, что Бог тебя, чудак, создал для счастья?